Председатель Отдела внешних церковных сношений. 1989—2009 гг.
К кон. 80-х гг. XX в. ОВЦС сохранял роль главного интеллектуального и организационного центра Русской Православной Церкви, к-рую он приобрел при митр. Никодиме (Ротове), возглавлявшем отдел в 1960—1972 гг. Однако и по структуре, рассчитанной на деятельность в условиях жестких гос. ограничений, и по составу сотрудников, среди которых были в т. ч. люди, инкорпорированные по инициативе властей и выполнявшие функции информаторов, отдел не был готов к решению новых масштабных задач как в сфере церковно-дипломатической деятельности, так и в области церковно-гос. и церковно-общественных отношений. «Надо было его радикально реформировать изнутри,- вспоминал К.,- чтобы он мог справляться с теми задачами, которые сегодня общество ставит перед Церковью» («Сопротивляться злу и утверждать добро». 2001. С. 24). В интервью, опубликованном в сер. 1990 г., К. определил новые задачи ОВЦС как подразделения, призванного осуществлять связь Церкви «в экклезиологическом смысле слова» с внешним миром. Он признал несвоевременным сужение деятельности ОВЦС до функций «иностранного отдела», напротив, «акцент должен сейчас делаться на внешней деятельности Церкви внутри нашей страны» (Интервью [для] ЖМП. 1990. № 6. С. 14–18). Т. о., «возникла острая необходимость, исходя из норм церковного Предания, определить принципы, на которых должны строиться отношения Церкви с внешним миром» (Речь на торжественном акте, посвященном 60-летию ОВЦС // ЦиВр. 2006. № 3(36). С. 20). Кроме того, высоко оценивая научно-образовательный потенциал ОВЦС, К. считал, что отдел «может внести заметный вклад» в развитие богословской мысли, духовных школ; стать «церковным исследовательским центром» прежде всего в новой для РПЦ «сфере решения социальных вопросов», творчески используя при этом опыт др. Церквей. Столь существенное расширение сферы деятельности ОВЦС новому председателю необходимо было реализовать в условиях, во-первых, возросшего напряжения в «традиционной» для ОВЦС сфере церковной дипломатии (которая расширилась за счет активного миротворческого участия Церкви в разрешении международных политических проблем), во-вторых, при жесткой экономии ресурсов в связи с общим падением доходов РПЦ. К. вспоминал о кризисе 1992 г.: «Никогда не забуду той гнетущей атмосферы, которая возникла и в обществе, и в Церкви, и в Отделе внешних церковных сношений. У нас тогда работали сто пятьдесят четыре человека, которые в один момент лишились всего: скромных трудовых сбережений, зарплаты, надежды на будущее. Возникла даже угроза уничтожения ОВЦС, потому что не было денег» (Выступление на Торжественном акте. 2001. С. 11). В этих условиях К. удалось не только сохранить работоспособный ОВЦС, но и укрепить его новыми молодыми кадрами, сочетать традиции с адаптацией к новым условиям и новым задачам.
В 1990 г. в Русской Церкви было уже более 10 тыс. приходов. Количественный рост Церкви сопровождался кардинальными переменами в ее социальном и политическом положении. Впервые после более чем 70 лет Церковь вновь стала неотъемлемой частью общества, признанной духовно-нравственной силой, обладающей высоким авторитетом, и, что не менее важно, обрела право самостоятельно, без вмешательства со стороны светских властей, определять свое место в обществе. «Во многом тот образ Церкви, который сформировался сегодня,- вспоминал впоследствии К.,- зависел от работы Отдела внешних церковных сношений, хотя я ни в коем случае не берусь утверждать, что это целиком и полностью результат нашей работы: вся Церковь в этом участвовала во главе со Святейшим патриархом. Но на своем участке мы делали все, что было можно, чтобы место Церкви в нашем обществе изменилось. Ведь мы начали с того положения, которое занимали во времена Советского Союза, когда Церковь была практически вне общественной жизни, была искусственно изолирована от общества». В эти годы ОВЦС стал своеобразным «инкубатором», в котором рождались и развивались новые направления деятельности РПЦ, впосл. по инициативе К. переданные из Отдела внешних церковных связей в самостоятельные синодальные учреждения (напр., в Отдел религиозного образования и катехизации в 1991, в Отдел по взаимодействию с Вооруженными силами (ВС) и правоохранительными органами в 1995, в Миссионерский отдел в 1995, в Отдел по делам молодежи в 2000).
В 1995 г. К. представил Свящ. Синоду далеко не полный перечень задач ОВЦС в области «внутренней политики»: выработка концептуальных решений по устройству Церкви; поддержание связей с гос. органами РФ и стран ближнего зарубежья, культурными, научными, предпринимательскими, общественными организациями, СМИ; межнациональные отношения; противостояние прозелитизму и сектам; возрождение взаимодействия с армией, социальная работа и т. д. (ЖМП. 1995. № ¼. С. 11). 21 авг. 1997 г. структура ОВЦС была реформирована: вместо ранее существовавших секторов, отвечавших за отдельные узкие направления деятельности отдела, были образованы секретариаты: по межправосл. связям и загранучреждениям Русской Церкви во главе с игум. Елисеем (Ганабой), по межхрист. связям во главе с иером. Иларионом (Алфеевым), по взаимоотношениям Церкви и общества во главе со свящ. Всеволодом Чаплиным и административно-финансовый во главе с А. Р. Тыщуком. Эта структура в целом сохранялась до 2009 г., когда на основе секретариатов ОВЦС возникли самостоятельные общецерковные учреждения: Синодальный отдел по взаимоотношениям Церкви и общества и Управление Московской Патриархии по зарубежным учреждениям.
