История рода Гундяевых
Патриарх Московский и всея Руси Кирилл происходит из крестьян с. Оброчного Лукояновского у. Нижегородской губ. (ныне Ичалковского района Мордовии). В метрических книгах 2-й половины XIX в. из Троицкой церкви в Оброчном содержатся сведения о нескольких семьях Гундяевых, в т. ч. о семье Трофима Григорьевича Гундяева (у членов этой семьи в метрических книгах отмечена 2-я фамилия — «Добровидов тож»). Прадед Патриарха Степан Трофимович Гундяев, отставной солдат, женился на девице из крестьян Варваре Петровне; от этого брака 15 мая 1879 г. родился Василий Степанович Гундяев (ЦАНО. Ф. 570. Оп. 3. Д. 615. Л. 278 об. (Метрические книги Лукояновского у.)). В конце XIX — нач. XX в. В. С. Гундяев обвенчался с крестьянской девицей Параскевой Ивановной (род. в 1884). Семья была большая: 8 детей, двое из которых умерли в младенчестве. В последствии семья В. С. Гундяева взяла на воспитание оставшуюся сиротой крестьянскую девочку Анну из Оброчного. Гундяевы были прихожанами Троицкой церкви в Оброчном.
В. С. Гундяев овладел специальностью машиниста-механика и получил работу в железнодорожном депо г. Лукоянов. В Лукояновском депо Казанской железной дороги В. С. Гундяев был на хорошем счету — ему доверяли водить не только простые поезда, но и литерные составы, предназначенные для перевозки особо ценных грузов или высокопоставленных пассажиров. В Лукоянове Гундяевы стали прихожанами Покровского собора, настоятелем которого был прот. Василий Николаевич Цедринский. По всей вероятности, В. С. Гундяев уже тогда имел дружеские отношения с этим пастырем, поскольку прот. Василий крестил всех детей, рождавшихся в семействе Гундяевых. Семья была глубоко религиозной, жила очень скромно, в небольшом служебном доме при депо, несмотря на то что Василий Степанович получал немаленькое жалованье. Значительные средства он отсылал в качестве пожертвований на Афон: в ряде афонских монастырей сохранились синодики с записями о вечном поминовении семьи Гундяевых. В 1908 г. семья совершила поездку в Кронштадт, где их принял прав. Иоанн Кронштадтский.
Революционные события 1917 г. тяжело отразились на жизни Нижегородской епархии. 15 апреля 1917 г. Святейший Синод в новом составе сместил с Нижегородской кафедры архиеп. Иоакима (Левитского) за несогласие с разрушающими канонический порядок церковного управления действиями властей. Во временное управление епархией вступил викарный Балахнинский еп. сщмч. Лаврентий (Князев). 8 августа 1917 г. начал работу епархиальный съезд, на котором были выбраны делегаты от Нижегородской епархии на Поместный Собор Православной Российской Церкви 1917—1918 гг. Выдвигалась кандидатура В. С. Гундяева (Нижегородский церковно-общественный вестник. 1917. № 24. Стб. 319–320); в окончательный список делегации на Собор он не попал, как и другим крестьяне, чьи кандидатуры были выдвинуты на епархиальном съезде. В делегацию Нижегородской епархии от мирян вошли преподаватели духовных учебных заведений, имевшие богословское образование. В. С. Гундяев являлся членом исполнительной комиссии Нижегородского епархиального собрания, на котором 4 июля 1918 г. епархиальным архиереем был избран Тифлисский митр. сщмч. Кирилл (Смирнов). По предложению патриарха Московского и всея России свт. Тихона (Белавина) митр. Кирилл отказался от Нижегородской кафедры в связи со сложным положением в закавказских епархиях. Управление Нижегородской епархией вновь перешло к еп. Лаврентию. Архиерей всеми силами пытался предотвратить разграбление храмов и монастырей. 2 августа 1918 г. от епархиального собрания он обратился к пастве с призывом защитить Церковь. Вскоре еп. Лаврентий и его ближайшие сподвижники были арестованы и в ночь на 7 ноября расстреляны.
21 октября 1918 г. временное управление Нижегородской епархией было поручено архиеп. Евдокиму (Мещерскому); 18 ноября он был официально назначен правящим архиереем и сразу обратился к председателю Нижегородского губисполкома с предложением о сотрудничестве. Идя навстречу пожеланиям властей, архиеп. Евдоким согласился на закрытие всех монастырей вне Н. Новгорода (обители были преобразованы в сельхозартели). Организованный архиереем епархиальный совет в декаре 1919 г. принял резолюцию «О подчинении Советской власти не за страх, а за совесть». Действия правящего архиерея вызвали резкий протест паствы, настроенной защищать и поддерживать храмы и монастыри. Когда летом 1919 г. у лукояновского Свято-Тихоновского монастыря были реквизированы сельскохозяйственные угодья и обитель осталась без средств к существованию, В. С. Гундяев выступил на районном собрании железнодорожников с предложением организовать сбор средств в поддержку монастыря; с тем же предложением он выступил и на собрании причта монастырского храма 31 августа 1919 г. (ЦАНО. Ф. 1016. Оп. 1. Д. 10. Л. 45, 43). В. С. Гундяев стал инициатором создания прихода при монастырском храме, чтобы сохранить его от разграбления, он же возглавил приходское собрание монастырского храма.
1 апр. 1920 г. на Лукояновское викариатство Нижегородской епархии был назначен еп. Поликарп (Тихонравов),
Eп. Поликарп благословил публичные диспуты, а также создание братства Св. Софии, которое возглавил
Активная церковная деятельность
В 1931 г. В. С. Гундяев вместе с др. исповедниками православной веры за участие в «нелегальных собраниях заключенного духовенства и совершение религиозных обрядов» был приговорен к заключению в штрафной изолятор на Секирной горе. После окончания срока заключения В. С. Гундяев был направлен в ссылку, из которой вернулся к семье, перебравшейся в Оброчное.
В 30-х гг. XX в. В. С. Гундяев продолжил церковную деятельность, предпринимая безуспешные попытки добиться открытия храма на родине. На допросе в НКВД 17 сентября 1945 г. он сказал: «В Москву я ездил исключительно из-за того, чтобы добиться здесь разрешения на открытие церкви в селе Оброчном Ичалковского района Мордовской АССР». В эти годы, уже пройдя через многочисленные аресты, заключение в лагере, В. С. Гундяев стал готовиться к принятию священного сана. («В ноябре 1944 года,- показал он на следствии,- я стал готовиться по книгам на получение сана священника».) В описи имущества, составленной при задержании В. С. Гундяева, значились помимо ходатайств в разные органы об открытии церкви в Оброчном «тетради с религиозными записями – 2 шт., журналы религиозные – 5 шт., устав богослужения церковный – 2 шт., снимки религиозные – 4 шт., акафист – 1 шт., молитвы – 3 шт., книги религиозного содержания – 3 шт., помянник – 1 шт.», 4 справки и 2 записные книжки. Арест В. С. Гундяева последовал 4 сентября 1945 г. в Москве в связи с полученными доносами о его антисоветской агитации, прежде всего касавшейся положения верующих в СССР. Особое совещание при НКВД СССР 29 дек. 1945 г. приговорило 66-летнего исповедника к 5 годам работ в исправительно-трудовом лагере. После освобождения из лагеря он в течение неск. лет бродяжничал, скрываясь от властей. Незадолго до смерти И. В. Сталина (5 марта 1953) В. С. Гундяев вернулся в Оброчное. В 1953 г., на 71-м году жизни, он был рукоположен во диакона к недавно открытому храму во имя арх. Михаила в г. Бирске (Башкирия); спустя год Уфимским и Стерлитамакским еп. Иларионом (Прохоровым) рукоположен во иерея и назначен настоятелем Богородице-Казанской ц. в с. Уса-Степановка (ныне деревня Благовещенского р-на Башкирии). В кон. 60-х гг. свящ. Василий начал слепнуть и по благословению патриарха Московского и всея Руси Алексия I вышел за штат, вернулся в Оброчное, где скончался 31 октября 1969 г.
Сын Василия Степановича Михаил учился в начальной лукояновской железнодорожной школе, был иподиаконом у Лукояновского еп. Поликарпа (Тихонравова), вероятно до 1924 (1925) г., когда еп. Поликарпа назначили на Ардатовское викариатство Симбирской епархии. В 1925 г. М. В. Гундяев являлся сотрудником Любимского еп. Сергия (Мельникова), который в следующем году был выслан в Ср. Азию. Михаил избежал ареста и уехал в Ленинград, где в 1926 г. поступил на Высшие богословские курсы – единственное существовавшее в то время учебное заведение Русской Церкви. Здесь отец Патриарха проучился до 1928 г., когда курсы были закрыты; Михаила призвали в армию. После 2 лет военной службы он вернулся в Ленинград, поступил в механический техникум, по окончании которого в 1933 г. начал работать на ленинградском заводе им. М. И. Калинина. Осенью того же года М. В. Гундяев поступил в Ленинградский индустриальный институт. В 1933 г. встретил свою будущую жену Раису Владимировну (урожденная Кучина; 7 ноября 1909 – 2 ноября 1984), студентку Института иностранных языков. Они познакомились в храме Киевского подворья, где оба пели в любительском хоре.
Принадлежать к общине Киевского подворья в это время было опасно; подворье находилось под пристальным вниманием ОГПУ. Первые аресты среди братии и прихожан прошли в авг. 1930 г.; в янв. 1931 г. почти вся братия подворья была приговорена или к заключению в лагерях, или к ссылке. Община сохранилась и, несмотря на огромный риск, поддерживала арестованных, отправляла посылки в лагеря и тюрьмы. Заместитель патриаршего местоблюстителя митр. Сергий (Страгородский) писал в 1932 г., что Киевское подворье «остается единственным храмом для всей 400-450-тысячной паствы Васильевского острова» (ЦГА СПб. Ф. 1000. Оп. 49. Д. 34. Л. 54). В 1932 г. еще 4 члена общины были арестованы и высланы в Казахстан. Самые тяжелые времена наступили в 1933 г., когда были арестованы 4 служивших на подворье священника и их духовные дети, в т. ч. участники любительского хора, включая М. В. Гундяева. Михаил ожидал ареста; судьбы его отца, др. известных ему исповедников правосл. веры – епископов, священников, мирян – не оставляли надежды избежать этого испытания. Патриарх так передавал семейное свидетельство об аресте М. В. Гундяева в дек. 1933 г.: «За несколько дней до свадьбы они (родители Патриарха.- Митр. И.) слушали «Страсти» Баха в филармонии. Вышли, и отец под впечатлением этой музыки говорит: «Ты знаешь, мне кажется, что меня посадят в тюрьму». Мама говорит: «Как ты можешь так говорить, у нас через несколько дней свадьба». Он говорит: «На протяжении всего концерта не покидало чувство, что меня арестуют». Он проводил ее до дома, потом подошел к дому, где жил, и увидел автомобиль. Тогда было мало автомобилей в Ленинграде, и он понял, что это за ним. Поднялся, и действительно, в его доме уже были представители соответствующей службы» (Евангелие и свобода: Ответы митр. Кирилла на вопросы о. Иакинфа Дестивеля и иером. Александра (Синякова); опубл. в переводе на франц. яз.: L’Évangile et la liberté. 2006. P. 13). При аресте М. В. Гундяеву было инкриминировано хранение учебных конспектов Богословских курсов, которые следствие сочло «антисоветской литературой». В это время ОГПУ «раскручивало» дело о попытке верующей молодежи Ленинграда, связанной с Киевским подворьем, убить Сталина. Следователь пытался и от Михаила добиться самооговора, но тот держался стойко и все обвинения отрицал; невзгоды и испытания предыдущих лет из его недолгой, 26-летней жизни подготовили его к твердому стоянию за веру. Не все имели такой опыт и смогли противостоять жесткому напору следствия: запуганные, доведенные до отчаяния 16-17-летние мальчики из прихода «сознались» в немыслимом и неосуществимом замысле. Ленинградское ОГПУ рапортовало о предотвращении убийства вождя; подписавшие признание юноши получили большие сроки. М. В. Гундяев был осужден 25 февраля 1934 г. на 3 года работ в исправительно-трудовом лагере, отправлен на Колыму. В канун 1937 г. Михаила освободили; он вернулся в Ленинград, женился, начал работать на ленинградских предприятиях токарем, затем техником-технологом и, наконец, конструктором и начальником цеха. 18 ноября 1940 г. в семье Гундяевых родился сын Николай – будущий протоиерей и профессор ДА. В годы блокады Ленинграда М. В. Гундяев остался в городе, работал на заводе, строил оборонительные укрепления, был госпитализирован из-за крайнего истощения. В 1943 г. его призвали в армию; но он был настолько истощен, что не попал в действующую армию; как специалиста-конструктора его направили в Н. Новгород, где он занимался приемкой танков Т-34. После войны М. В. Гундяев вернулся в Ленинград на завод, к своей семье. 20 ноября 1946 г. у Михаила и Раисы Гундяевых родился 2-й сын – Владимир (впосл. Патриарх Московский и всея Руси Кирилл).
Короткая передышка, которую советская власть дала Церкви в послевоенные годы, позволила ранее осужденным по политическим статьям прийти на служение в Церковь. В 1947 г. М. В. Гундяев подал прошение Ленинградскому митр. Григорию (Чукову) о рукоположении в священный сан. Митр. Григорий, сам прошедший через расстрельный приговор, многолетнее тюремное заключение, ссылки, предупредил, что священнику, имеющему такую биографию, как у М. В. Гундяева, он не сможет дать приход в Ленинграде: «Если Вы действительно желаете сменить свою ленинградскую квартиру на проживание на самом отдаленном приходе Ленинградской епархии, в селе Петрова Гора, то я Вас рукоположу. Но на служение в городе Ленинграде не рассчитывайте. Так что идите и советуйтесь с супругой». Семья приняла решение переехать в село. Однако митр. Григорий сумел обойти препоны и 16 марта 1947 г. рукоположил М. В. Гундяева в священный сан, назначив в храм Смоленской иконы Божией Матери на Васильевском острове. Храм незадолго до этого был передан Церкви, после того как 6 лет стоял закрытым. В 1949 г. в семье свящ. Михаила и Раисы родилась дочь Елена, посвятившая себя, так же как и братья, церковному служению (она много лет проработала в б-ке Ленинградской (С.-Петербургской) ДА, в 2013 являлась проректором по культуре СПбДА, зав. регентским отделением). В 1951 г. свящ. Михаил был переведен в Спасо-Преображенский собор, в 1957 г. возведен в сан протоиерея, в 1959 г. назначен помощником благочинного. В 1960 г. переведен настоятелем в Александро-Невский храм в Красном Селе, в 1970 г. назначен настоятелем Серафимовского храма в Ленинграде. В 1972 г. прот. Михаил стал настоятелем Свято-Никольского храма на Б. Охте. Параллельно со служением на приходах прот. Михаил в 1961 г. окончил Ленинградскую ДС, в 1970 г. – ЛДА. В возрасте 63 лет он защитил диссертацию и стал кандидатом богословия. Скончался 13 окт. 1974 г. в Ленинграде; в 1984 г., умерла его жена Раиса Владимировна.
