Ректор Ленинградских духовных школ
26 дек. 1974 г. решением патриарха Московского и всея Руси Пимена (Извекова) и Свящ. Синода 28-летний К. был назначен ректором Ленинградских ДАиС; он стал самым молодым ректором в истории академии. Офиц. вступление в должность состоялось 12 янв. следующего года. На богослужении в Троицком соборе Александро-Невской лавры в присутствии ленинградского духовенства, преподавателей, учащихся духовных школ и многочисленных верующих митр. Никодим, вручая новопоставленному ректору жезл, так определил задачи буд. ректорского служения К.: «...возглавление воспитания и формирования тех, которые будут благовестниками Евангелия, священниками Бога Вышнего и служителями Господа Иисуса Христа… развитие отечественной богословской науки, что является непременной обязанностью духовной академии, центра научной богословской мысли» (ЖМП. 1975. № 5. С. 25). Выполнить этот наказ в условиях постоянного противодействия со стороны советских властей, стремившихся к разрушению богословских и образования и науки, было не просто.
Молодой ректор дал новый импульс работе Библеистической группы, созданной в 1969 г. Ее задачей было возрождение отечественной библеистики «на основе методологических принципов, выработанных исследователями в кон. XIX - нач. XX в., и на базе организационных принципов работы над Библией, предложенных Святейшим Синодом в 1850-1860-е гг.» (Доклад председателя Библеистической группы при Ленинградской Духовной академии еп. Выборгского Кирилла на Филаретовском вечере в Московской Духовной академии 14 дек. 1976 г.- Архив СПбДАиС). В 1975 г. группа опубликовала в «Богословских трудах» ряд важных архивных документов. В 1976/77 уч. г. ректор приступил к пересмотру учебных планов, чего не делалось в ЛДАиС более 20 лет. Это была длительная и сложная работа, призванная путем системных преобразований повысить уровень подготовки семинаристов и студентов академии, приучить их к самостоятельной научной работе. В учебный процесс были введены семинары, на которых студенты в докладах осмысливали лекционный материал, к курсам лекций были составлены обязательные для самостоятельной проработки учащимися библиографические перечни, одновременно повышались требования к дипломным и курсовым работам. Не все удавалось сделать сразу: журналы совета ЛДАиС свидетельствуют, что, напр., самостоятельная работа над книгами из библиографических списков внедрялась под нажимом ректора в течение неск. лет, пока не стала нормой в учебном процессе. Еще одной задачей стала корректировка содержательного наполнения учебных курсов, чтобы сделать изучение богословских дисциплин более концентрированным и избежать повторения семинарских и академических предметов. Традиционно основные богословские курсы сначала преподавали в семинарии, а затем - по более расширенной программе - вновь читали в академии. По настоянию ректора учебные программы были переформатированы таким образом, чтобы в академии основой стала самостоятельная научная работа студентов. Одновременно началась работа по описанию в рукописном отделе Государственной публичной б-ки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина архивов СПбДА, Н. Н. Глубоковского, И. И. Бриллиантова.
3 марта 1976 г. Свящ. Синод под председательством патриарха Пимена принял решение о возведении ректора Ленинградских духовных школ в сан епископа Выборгского, викария Ленинградской епархии. К этому времени К. помимо ректорского нес и церковно-адм. послушание - являлся председателем епархиального совета Ленинградской митрополии (это послушание сохр. за ним все время служения в Ленинграде). 13 марта 1976 г. в храме ЛДА состоялось наречение К. во епископа, 14 марта, в Неделю Торжества Православия, в Свято-Троицком соборе Александро-Невской лавры была совершена епископская хиротония К., к-рую возглавил митр. Никодим. При вручении архипастырского жезла митр. Никодим сказал новопоставленному епископу: «…мне ведома сила призвания твоего, настроения и желания твои, мне известен тот внутренний пламень, с которым ты служишь Спасителю мира. Таким пришел ты в духовную школу, таким стал ты священномонахом, таким был ты на всех послушаниях, куда направляла тебя Десница смотрения Божия. Послушания, которые ты проходил, и для людей с годами и жизненным опытом были бы серьезны, и трудны, и сложны, нелегки они были и для тебя в юные годы твои, но силы твоего существа, отданные навсегда Святой Церкви, ты посвящал без остатка порученному тебе делу и был верный сын послушания. Будь таким до конца твоих дней, совершая Божие дело, врученное твоему попечению, в искренней простоте и с сердечным усердием. Служи Богу твоему так, как служили Ему все избранные Им» (ЖМП. 1976. № 6. С. 11-12). В окт. 1976 г., высоко оценив научно-образовательные достижения ЛДАиС и стремление профессорско-преподавательского коллектива во главе с ректором к повышению уровня преподавания и богословских исследований, патриарх Пимен удостоил академию ордена равноап. кн. Владимира 1-й степени.
В 1978 г. на обучение в регентский класс при ЛДС были приняты 4 девушки. Чтобы преодолеть сопротивление властей этой инициативе ректора, было организовано прошение правосл. женщины из Финляндии, выразившей желание обучаться церковному пению при академии. В 1979 г. состоялось офиц. открытие регентского отделения, поддержанное председателем учебного комитета при Свящ. Синоде митр. Таллинским и Эстонским Алексием (Ридигером; впосл. патриарх Московский и всея Руси Алексий II), к-рое стало важным событием в жизни Ленинградских духовных школ. К. писал в те годы: «Пению в христианском богослужении отведено чрезвычайно видное место. В многочисленных произведениях древней гимнографии - стихирах, тропарях, кондаках и акафистах, положенных на музыку, раскрываются перед молящимися догматы Церкви, в них прославляются величие и благость Божии, изъясняется значение празднуемого события». Однако в послевоенный период, когда после жесточайших гонений 20-30-х гг. вновь открылись сотни храмов, культура церковного пения уже была во многом утеряна. К кон. 70-х гг. XX в. положение оставалось не многим лучше, в основном вслед. отсутствия профессиональных регентов и учебных заведений для их подготовки. Создавая регентское отд-ние в ЛДАиС, ректор так сформулировал свою задачу - учреждение «такой школы, которая бы явилась воплощением желаний регентов старой России, школы, в которой будущие руководители церковных хоров получили бы все необходимые знания» (К реорганизации регентского класса при Ленинградских духовных академии и семинарии // ЖМП. 1980. № 5. С. 13-15). 1 сент. 1979 г. 20 студенток регентского отд-ния приступили к учебе.
Особой заботой ректора было преподавание древних и новых языков: были разработаны новые курсы церковнослав. языка, оборудован лингафонный кабинет, в академии в рамках преподавания греч. языка был введен курс по текстологии НЗ с самостоятельными работами студентов. В годы ректорства буд. Патриарха ЛДАиС фактически стали одним из образовательных центров мирового Православия: число студентов из братских правосл. Церквей все время возрастало, в результате в 1981/82 уч. г. был образован фак-т иностранных студентов с программами преподавания рус. языка. Ректору удалось организовать новые научные кафедры (кафедру литургики в 1981/82 уч. г., кафедры общецерковной истории и истории Русской Церкви и слав. Церквей в 1982/83 уч. г.). Новые учебные курсы настоятельно требовали и др. учебников. Были созданы новые или серьезно переработаны прежние пособия по Свящ. Писанию, основному богословию, византологии, церковной археологии, новейшей истории, истории унии (что было очень важно в связи с большим числом учащихся из зап. областей Украины, где исторически позиции унии были сильны). Ректор принимал непосредственное участие в рецензировании и научном редактировании новых учебников и пособий. Важнейшей задачей духовной школы К. считал преодоление разрыва между рус. богословской наукой, находившейся в вынужденной изоляции, и достижениями зап. богословской мысли. Он поставил на систематическую основу перевод сочинений зап. авторов на рус. язык: «Я организовал целый цех переводчиков, которые занимались переводом современной богословской литературы, как католической, так и православной. До сих пор у меня в моей личной библиотеке хранятся напечатанные на машинке эти переводы: итогов богословия двадцатого века, книг Карла Ранера, Бальтазара и так далее. И мы не держали это просто в каких-то запасниках, мы вводили всю эту литературу в учебный процесс» (L'Évangile et la liberté. 2006. P. 32).
Помимо административной работы ректор вел преподавательскую деятельность. Начиная с 1975/76 уч. г. он читал на 1-м курсе академии лекции по патрологии, в нач. 80-х гг. также читал лекции по истории экуменизма в аспирантуре при МДА. К. выступал с лекциями в богословских центрах Финляндии: в ун-те в Хельсинки, на пастырском семинаре в Куопио, в Турку, в отечественных академических ин-тах, напр. в Ин-те востоковедения АН СССР в Ленинграде, издавал свои научные статьи и исследования. После публичной лекции «Особенности раннехристианского церковного устройства в свете решения вопроса о времени и месте происхождения Дидахи» (20 марта 1978) К. было присвоено звание доцента (28 марта 1978).
Одну из главных своих задач как организатора церковной науки и образования К. видел в соединении церковного знания с нуждами совр. церковной и общественной жизни: открытые и сформулированные отцами и учителями Церкви знания о Боге, Церкви, человеке необходимо вписывать в конкретный историко-культурный контекст.
Ректор активно вовлекал преподавателей и студентов Ленинградских духовных школ в международную деятельность. Представители ЛДА участвовали в богословских диалогах, в ассамблеях Синдесмоса, в заседаниях центрального комитета и различных рабочих групп ВСЦ. В Ленинградских духовных школах проводились международные семинары и конференции, на к-рые приглашали видных богословов из-за рубежа; студенты и преподаватели ЛДА смогли посетить Св. землю (дек. 1980). Активная международная научная деятельность ленинградских духовных школ не только расширяла богословский кругозор преподавателей и студентов, но и способствовала укреплению авторитета и позиции ЛДА в ее противостоянии богоборческой власти.
Академическую деятельность К. совмещал с работой на церковно-дипломатическом поприще. Спустя полгода после хиротонии он был назначен заместителем патриаршего экзарха Зап. Европы в помощь в этом служении митр. Никодиму. После назначения экзархом митр. Филарета (Вахромеева) К. было поручено окормление патриарших приходов в Финляндии. В 1976 г. К. вошел в Комиссию Свящ. Синода по вопросам христ. единства и межцерковных сношений (с 1979 Комиссия по вопросам христ. единства) и стал принимать самое активное участие в работе этого органа, в к-ром под председательством митр. Никодима разрабатывалась стратегия дипломатической деятельности Русской Церкви в международной обстановке «холодной войны». К. сразу стал одним из ведущих дипломатов Русской Церкви. В наиболее драматичный период международного противостояния эта ответственность только возрастала - и в связи с преждевременной кончиной митр. Никодима 5 сент. 1978 г., и в результате смены руководства ОВЦС в 1981 г. (35-летний К. был одним из 4 кандидатов, предложенных митр. Ювеналием (Поярковым), на должность председателя ОВЦС в 1981).
Игуменское кладбище Александро-Невской лавры. 1978 г. 2 сент. 1977 г. решением патриарха Пимена К. был возведен в сан архиепископа. К. сопровождал патриарха Пимена в зарубежных поездках, в т. ч. во время офиц. визита к К-польскому патриарху Димитрию I (окт. 1977), участвовал в интронизации Католикоса-Патриарха всей Грузии Илии II (дек. 1977), в праздновании 1300-летия основания Болгарского гос-ва (нояб. 1980) и др. 23 дек. 1980 г. К. был назначен членом Комиссии по организации празднования 1000-летия Крещения Руси.
В годы ректорства в ЛДАиС К. активно трудился и в сфере международных контактов. В окт. 1978 г. участвовал в собеседованиях с представителями Римско-католической Церкви, представлял РПЦ на 1-й встрече Смешанной Православно-Римско-католической комиссии на островах Патмос и Родос в мае-июне 1980 г. По сути, будучи с 1977 г. секретарем Межправославной технической богословской комиссии по подготовке богословского диалога с Римско-католической Церковью, К. во многом определил позицию правосл. Церквей в преддверии начала богословского диалога. Принцип равенства и доверия в диалоге сохранялся до рубежа 80-х и 90-х гг. XX в., когда отношения между правосл. и католич. Церквами осложнились из-за агрессивной деятельности греко-католич. Церкви на Украине.
Много сил требовалось для постоянной работы в ВСЦ, где с 1975 г. К. представлял РПЦ в качестве члена ЦК и исполкома ЦК ВСЦ, работал в комиссии «Вера и церковное устройство», в 1976 г. был включен в состав важного рабочего органа - Комитета по пересмотру программ и деятельности ВСЦ. Его избрание в ЦК ВСЦ состоялось на V ассамблее ВСЦ (Найроби, 23 нояб.- 10 дек. 1975). На этой ассамблее позиции правосл. делегаций были учтены не в полной мере и по вопросам о единстве Церкви, о развитии миссии, и о едином дне празднования Пасхи. Через неск. дней после возвращения рус. делегации Свящ. Синод поручил Комиссии по вопросам христианского единства и межцерковных сношений проанализировать документы ассамблеи и подготовить заявление Русской Церкви. Подготовить этот проект митр. Никодим поручил К. В принятом на заседании Свящ. Синода 3 марта 1976 г. послании Свящ. Синода РПЦ председателю ЦК ВСЦ архиеп. Эдуарду Скотту и генеральному секретарю ВСЦ д-ру Ф. Поттеру были сформулированы основополагающие тезисы отношения Русской Православной Церкви к вопросам экуменизма: «Миссионерство и «совместное свидетельство»… без достижения единства в вере и в основах канонического устройства не только не содействуют подлинному единству, но могут быть препятствием на пути к нему, принося трудно и медленно достигаемое единство в жертву внешним эффектам, когда искусственно замалчиваются вероисповедные различия перед внешним миром... По нашему глубокому убеждению, без достижения единства в вере и основах церковного устройства не может быть подлинно «общего христианского свидетельства», а следовательно, и достаточного успеха объединенных действий в миссии… Другой опасностью, серьезно угрожающей христианскому единству... является питаемая некоторыми участниками экуменического движения иллюзия, что Всемирный Совет Церквей будто бы может достичь такой степени сближения своих Церквей-членов, что одна из будущих его генеральных ассамблей превратится во Всехристианский Собор. Думать так - значит предполагать, что Всемирный Совет Церквей может в будущем стать некоей «сверх-церковью»... Священное Писание и опыт Церкви исключают возможность конвергенции христианства с секулярными идеологиями. Именно поэтому диалог должен априори не допускать идеи таковой конвергенции. Что касается диалога с представителями нехристианских религий, то он на тех же основаниях ни в какой степени не должен вести к синкретизму. Православная Церковь не может присоединиться к позиции протестантского большинства, допускающего возможность женского священства, нередко выражающего свое отношение к этой проблеме в чуждых Божественному Откровению секулярных категориях...» (ЖМП. 1976. № 4. С. 7-13). Важность этого послания была особо отмечена в докладах на 1-м Всеправославном предсоборном совещании в нояб. 1976 г. Стало очевидно, что следует принципиально усилить позиции правосл. Церквей в ВСЦ. Эта задача была возложена на новый состав Комиссии Свящ. Синода по вопросам христ. единства и межцерковных сношений, в к-рую был включен К.
В янв. 1979 г. в Кингстоне (Ямайка) на заседании ЦК ВСЦ К. вновь стал членом исполкома ВСЦ. В июле 1979 г. К. возглавлял делегацию РПЦ на Всемирной конференции «Вера, наука и будущее», проходившей в Массачусетском технологическом ин-те (США), и являлся президентом конференции. Его доклад «Основные аспекты христианской ответственности в перспективе ядерного разоружения» был принят с большим вниманием и получил поддержку форума. Позиции РПЦ в международной сфере видимо укреплялись.
В 1984 г. состоялось празднование 175-летия ЛДА. 9 окт., в день памяти ап. и евангелиста Иоанна Богослова, в академическом храме была совершена Божественная литургия, а затем в зале академии в присутствии многочисленных гостей состоялся торжественный акт, на котором К. произнес речь. 26 дек. академия праздновала 10-летие пребывания К. в должности ректора. Прямо во время празднования ректору принесли телеграмму, в к-рой сообщалось, что решением патриарха и Свящ. Синода он освобождается от должности ректора и назначается архиепископом Смоленским и Вяземским. Для К. и для всего профессорско-преподавательского состава академии это было полной неожиданностью. Но не для следивших за Церковью спецслужб, у к-рых деятельность молодого архиепископа вызывала раздражение. В документе Ленинградского областного управления КГБ К., по свидетельству бывш. начальника Смоленского областного управления КГБ А. И. Шиверских, был охарактеризован как «фанатик», который «проводит большую работу по вовлечению молодежи в православную веру», а т. к. он «умело использует средства массовой информации в пропаганде религии», то круг его последователей растет (об этом см. в кн.: Шиверских А. И. Разрушение великой страны: Записки генерала КГБ. Смоленск, 2005). Т. о., для ссылки активного архиерея в глухую провинциальную епархию у властных структур имелось немало причин.